Форма входа

Поиск

Календарь

«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Наш опрос

Лучшие авторы Огней Сибаки
Всего ответов: 65

Статистика





Четверг, 28.03.2024, 17:30
Мы рады Вам, Гость | RSS
  История Сибаки
Главная | Регистрация | Вход
Воспоминания профессора Ручкина


Начальник учебной части Соловьёва

(Начало рукописи не сохранилось)

… многообразие «институтской науки». По словам Малаховского, в Институте всё развалилось (кстати сказать, Малаховский – зав. отделом науки в парторганизации). Совершенно очевидно, что в вузе нельзя руководить окриками и лозунгами; даже в колхозах этот метод считается порочным. В Институте скоро будет больше чиновников, чем научных работников. Поэтому и продукция наша такая серая. Да, если такое говорят партийцы, то можно себе представить, как наболело у нас, старых преподавателей-беспартийных большевиков.

Как это часто случалось, разговор перешёл на руководство учебным процессом. Малаховский упрекнул Давыдова, что он не планирует учебный процесс, а всё дело отдал на откуп М.А. Соловьёвой. «Мы, – сказал Малаховский, – давно бойкотируем её».

Да, это было в нашей жизни странное явление! Марта Александровна Соловьёва – это bête noir нашей жизни – была начальником учебной части при проректоре. Но вела она себя совсем не так скромно, как это полагалось бы по её амплуа. Она в своё время (до войны?) была ассистентом у овощевода проф. И.П. Попова, потом сама ушла в Обком; опять вернулась к нам уже в роли технического работника. У неё появился штат «девчонок» и отдельная комната. Человек очень властный, она командует научными работниками, вызывает к себе, учит, предлагает и часто – не считаясь с тактом. Сколько было открытых возмущений против неё на советах! Её открыто обвиняли в неумении вести дело. Многие прямо говорили, что не ходят к ней, а посылают технических сотрудников кафедры, так как не могут терпеть тона, с каким она разговаривает с профессорами. Что она груба и её администрирование нетерпимо. Увы, её иммунитет был абсолютным!

Ещё в декабре 1968 года Горшенин и Градобоев обвиняли Давыдова, что он ничего не делает, что методическое дело у нас возглавляют девчонки и т.д. Надо признать, что стиль работы Соловьёвой  и стиль ректора Сумцова были абсолютно тождественны. Недаром поговаривали, что у Марты две работы – одна в Институте, а другая в Обкоме. Но понятно: то, что можно было сказать про технического работника на совете, того не скажешь о ректоре! Однако уважение к нему терялось быстро. «Quod licet Jovi, non licet bovi».

Проректор Градобоев

Градобоев Николай Дмитриевич – видная фигура на сибаковском небосводе. Сейчас он заведует кафедрой почвоведения, доктор сельскохозяйственных наук, преемник Горшенина. Худощавый, хромой, среднего роста, с выразительными чертами лица. Я помещаю его среди трёх ректоров, так как, если мне память не изменяет, он некоторое время был ректором. Это был настоящий ректор; у него большой стаж общественной работы, ясное понимание вузовской обстановки, уменье держать себя – короче говоря, он всем нам пришёлся по нраву. Но, возможно, его за это и сняли быстро. Понятно, что при нём не прошёл бы так легко демарш города против Института.

Первая запись о нём относится к ноябрю 1943 года, когда было ясно, что студенты не только не могут самостоятельно заниматься, но и вообще находятся под контролем. Я спрашивал, почему студенты не посещают лекции свободно. Мне отвечали: студенты не те; теперь мы им платим стипендию, и он должен окончить, а прежде на это была его воля. Даже в столовой за ними велось наблюдение (как раз это делал Градобоев от ВЛКСМ).

В общем, у меня записи небогатые о Градобоеве, но все они показывают его оперативность, понимание перспективы. Я знаю его вот уже тридцать лет, однако не могу ничего записать ему в «кондуит». Всегда и всюду он обнаруживал ясное мышление и суждения на те многочисленные вопросы, которые так часто вставали в те времена. Так, в апреле 1965 года вернулись с совещания из Москвы и Барнаула товарищи и рассказали, как ругали Наливайко, Хайрулина и других, и как они, «бия себя в грудь», обещали отстаивать свои убеждения. Градобоев разъяснил, что речь идёт не об идеях, они могут быть у каждого; а вот научная небрежность, нечистоплотность, скоропалительность в выводах – вот что надо искоренять.

Сравнивая последних проректоров с Градобоевым, нельзя было не заметить резкого измельчания руководства – узкие формалисты без общего развития и эрудиции в агрономии в широком смысле.

Интересный совет 2 января 1966 года – полная катастрофа в вузовской работе; студенты не хотят учиться, приходят в вуз неграмотными и выходят не лучше. Дисциплины нет; небезызвестный начальник Главка Красота вёл себя, как наша Марта. Градобоев сказал: мы скатились до положения техникума. Я вспомнил слова проф. Федюшина: «Я понял это, ещё когда приехал сюда!»

Отмечу, впрочем, что я не обольщался, слушая эти критические мнения; я уже был настолько грамотен, чтобы понимать возможность изменения позиций под влиянием всей атмосферы нашей жизни. И всё-таки эти настроения не были наигранными, маской; нет, нет – это именно то, к чему я не могу подобрать соответствующего термина. Настроение какой-то двойственности: как будто бы действительно хуже некуда, а меж тем ведь общая картина не такая пессимистическая!

Градобоеву и Баршану из Новосибирска в одно примерно время дали проблемные лаборатории по солонцам. Об этом кто-то сказал на совете в присутствии Баршана, что, дескать, прекрасно, в процессе соревнования они будут получать много корма. Из зала голос: «Всё это прекрасно, завы улыбаются, а будут ли коровки довольны?»

Выступая официальным рецензентом по растениеводческой диссертации, я построил рецензию как упрёк агрономам, не желающим внести ничего нового в свои исследовательские работы; у них всё время повторение пройденного, скучного даже в зональном разрезе. Я поставил в вину автору, что он не выявил биологических свойств кукурузы в Курганской области, как обещал в заголовке. Градобоев сказал мне в кулуарах: «У вас всё правильно, но вы забыли одно: до тех пор, пока научных работников не объединишь в коллективы для проведения комплексных работ, их не заставишь заниматься биохимией». Я согласился, но указал, что есть ещё путь – создать специальную лабораторию для химических анализов. При существующем же положении придётся ждать изменений до морковкина заговенья! Это было 8 декабря 1968 года.


ОООО "Гражданский клуб" © 2024