Огни Сибаки№ 8/1: Аэронавтика
|
Куколка
Рассказ
Продолжение |
|
|
– Поумнел. – И перекинул разговор в иное русло. – Ну, так как, Куколка? Помаракуй. Там, знашь ли, город! Кралю заведёшь, в киношку сводить, в цирк, там, в теантер, – слово театр Нечай говорил с презрительной гримасой, – а ежели ветер в карманах, сам понимать должон, не поведёшь! Да и в одёже такой делать в городу неча. Был я в теаньтре, и ты побываешь, сам не захошь, так краля заставит. Втюришься – пойдёшь, никуды не денешься.
– Подумаю, – нехотя процедил Куколка, скорее для того, чтобы неприятный собеседник отвязался. – Дня через два подойду об эту же пору, – подвёл итог Нечай. – На работе встретимся, там и поговорим, а сюда топать нечего, – колюче ответил Куколка. |
|
|
Куколка не придал особого значения приходу нежданного гостя, но слова о "крали" крепко запали в душу. А как же! Знал, что сохнут по нему деревенские девчата – красивый, работящий, да и за словом в карман не полезет, а на гулянках, да и в том же клубе на праздниках, и спеть может, голос есть, и на гармошке-балалайке мастак сыграть, сплясать-станцевать немудрёные танцы, которые танцуют в деревне.
Савелий увидел, что с Кириллом долго о чём-то разговаривал Нечаем. Нечай говорил и всё время оглядывался по сторонам – никто не слышит разговор? Нечая сторонились, не потому, что он вышел из "одсидки", а шёл слушок, что занимается он какими-то тёмными делишками, да и взгляд у него какой-то бегающий, никогда не смотрит на того, с кем говорит, будто боится чего или ищет что-то, и говорит как-то всё вскользь. Поздно вечером запрягает жеребца и возвращается домой к утру. Поначалу думали – ну, нашёл какую-то кралю, но, поразмыслив, решили – нет! Тем более, поползли слухи, – то в одном колхозе, то в другом, то корову угонят, то овец, а потом находят где-нибудь на опушке леса следы расправы над животными.
Судя по следам – орудует целая банда. Преступления всегда совершались по пятницам, но ни в субботу, ни в воскресенье Нечая на базаре не было. Поговаривали, что он по дешевке сбывает мясо перекупщикам, во это были только догадки. Сколько уж раз милиция устраивала засаду, но неуловимая банда как будто чувствовала, где будет засада. Приходил участковый и к Нечаю с обыском, но ничего не нашёл.
– Чую, твоих рук дело. Но учти – поймаю, не жди пощады.
– Да чо ты! Нет у меня ничо! – осклабился Нечай. – Исправился я, сознательный стал. Вдругорядь на казённые харчи идти хотения нет.
Было такое. А вот теперь к Кириллу пришёл. Не к добру это!
– Кирюха! Об чём этт ты с Нечаем-то гутарил? – насторожился Савелий. – Да так, не о чём, – уклонился от ответа Кирилл. – Ты не темни. Нечай так просто не ходит. – Да ты что, батя! – начал оправдываться Кирилл. – Просто не с кем ему язык почесать. – Ишь ты! Язык почесать! Держался бы ты подальше от него, Кирюха. Нехорошее чую. Да и люди зря болтать не будут. – Да не бери в голову. Делать неча, пришёл поболтать. – Поболтать! Учи меня! Нашёл годка! Чо этт ему поболтать с тобой втемяшилось? Со мной вот ие поболтал, зыркает по сторонам, как всё равно волк, – вскипел Савелий. – Гляди у меня, а то прут выломаю – поучу! – Кирилл опасливо покосился на недавно плетёный забор, ивовые ветки ещё сохранили гибкость. – А от Нечая подальше держись! Ремень мой солдатский, чай, не забыл ещё?
Ага! Забудешь такое. Прошлый год дело было. Отец дал Кирюхе задание – прополоть огород. Возмутился Кирилл, но виду не подал – испугался, отец зря не наказывает, но и по головке не погладит, а в случае чего хворостиной или ремнём поучит. Отец – мужик крутой, но зря не накажет.
Не мужская это работа – тяпкой махать, на то бабы есть. Кирилл заставил младшего брата с сестрой исполнять "бабью работу". За это Савелий и "преподнёс" ему урок. До сих пор на спине видны отпечатки ремня.
Забыть бы Куколке о своём разговоре с Нечаем, рассказать всё отцу, но не рассказал, побоялся, да и надеялся, что всё образуется к лучшему.
Может, куда шабашить зовёт, теплилась хрупкая надежда у Куколки, работы везде навалом, а я, работаю на совесть, и Нечай это видит. Хотя о Нечае слушок нехороший по деревне ползёт, но не хочется верить в то, что говорят. – Думает Куколка. – Может, образумился человек, а все сторонятся его, как бывшего зэка.
Через неделю-другую, Марьян, управлявшийся со скотиной, увидел через тын Савелия, и, опершись на тын, начал разговор.
– Здорово, Савелий, – Марьян встал, опёршись локтями на плетень. – Здорово, Марьян, – сдержанно поздоровался Савелий. – Савелий. Парень-то у тебя того. Про Куколку грю, – без предисловий начал Марьян. – Никак с Нечаем схлестнулся.
Хотя Куколка и разговаривал с Нечаем около дома всего один раз, но приметливый глаз соседа усмотрел, что между Куколкой и Нечаем был не просто разговор, тем более, что ветер относил слова в его сторону, и, хотя не всё слышал и понял Марьян, но тревога за парня, которого он, да и не только один он, уважал за весёлый беззлобный характер, за прилежание в работе, да и втайне лелеял надежду, что Савелий зашлёт сватов в его хату, так как видел – сохнет его дочка по работящему, весёлому парню. |
|
| |
– Да сам уж замечаю. — С горечью отмахнулся Савелий. – Крутит чтойто парень, а чо крутит, уразуметь не могу. Смурной стал какой-то, дёрганый, не спроси его ни о чём... Ночами уходит куда-то. Думал, с девками гуляет, само время, ан нет, домой приходит к утру, хмурый какой-то.
– А ты засватать его не думал? – Забросил Марьян удочку, в тайной надежде на то, что может быть и сговорятся, что молодёжь то, они ещё глупые, жизни не знают.
– Говорил я этому непутёвому, – с горечью ответил Савелий, – да отмахивается, аспид, и слушать не хочет! – Кирюха! Запрягай. Поехали в лес, по грибы. |
|
| |
Савелий вынес до блеска начищенный самовар, свою заветную затёртую тетрадку в тёмном коленкоровом переплете. В этой потрёпанной тетрадке записаны стихи. Стихи, которые Савелий начал писать. ещё будучи на фронте. Он с гордостью рассказывал односельчанам, что некоторые его стихи были напечатаны во фронтовой газете. При этом он, как что-то очень драгоценное, показывал затёртую, ломающуюся на сгибах фронтовую газету, где были напечатаны его, Савелия, стихи. Но это было сразу после войны, а теперь – что ж показывать газету, которую видело добрых пол села! И тетрадку свою он брал не каждый раз, а лишь когда приглашали на свадьбу или крестины, или ещё на какой праздник, да в лес ещё брал – там хорошо думалось. |
|
| |
Местный композитор Кузьма Степанов, работающий простым скотником, подобрал к некоторым стихам мелодию. Получились песни. Когда Кузьма спел их в переполненном клубе, объявив, что автор слов – Савелий Ильин, односельчане просили спеть ещё и ещё, поздравляли Савелия. |
|
| |
Нет-нет, да и вспомнится ему проклятая война, и тогда в тетрадке появляются написанные карандашом неровные строчки стихов о войне, о бомбёжке, о свисте пуль, о зловещем лязге танковых треков и о берёзке, что выстояла в этом аду, о том, что листочки были чуть тронуты огнём, и вот так же и наши солдаты выстояли, победили и над Рейхстагом подняли Красный флаг, так и берёзка покрылась свежей зеленью. |
|
| |
Ко дню Победы Савелий написал о Параде Победы, о том, как к Мавзолею были брошены фашистские флаги и среди них были и флаги сателлитов гитлеровской Германии, и трёхцветная тряпка предателя Власова, эту трехцветную тряпку, которую власовцы называли своим флагом, Савелий сам с отвращением бросил к мавзолею вождя. Но больше всего Савелий любил писать об этих белокурых берёзах, что-то тихонько шепчущих между собой, об осинке, лепечущеё что-то непонятное, о сосне, что выросла на задах, об этих полях, о тихой речке, о нелёгком труде колхозников на полях и фермах. |
|
|
|
|
|
